Заложница любви
Июль 2013 года. Рио-де-Жанейро, БразилияЗавернувшись в полупрозрачную шаль, Моника стояла у окна гостиной дома во французском квартале Рио и смотрела в бархатную темноту бразильской ночи. Сумерки давно скрыли и город, и зелень, и могучие серые скалы над океаном вдали, но Монике и не хотелось их видеть. Честно говоря, после полугода жизни в Бразилии с Венсаном и девочками она была сыта этой страной по горло. Образ жизни и атмосфера казались ей «слишком животными и брутальными». «Нужно быть сорвиголовой, чтобы выносить здешнюю энергетику, — говорила она мужу. — Бразилия может подарить тебе крылья, а может раздавить».
Плюс к энергетической несовместимости Моника страдала от скуки и ностальгии. Португальский язык ей не давался, знакомыми она не обзавелась, на улицах чувствовала себя чужой и беспомощной. Дни походили один на другой, как отпечатанные под копирку. Оба португалоговорящих члена семьи — Венсан и старшая дочь, 9-летняя Дева, — сразу после завтрака удирали к океану с досками для серфинга, оставляя Монику куковать до вечера в обществе трехлетней Леони. Диапазон доступных актрисе занятий сводился к исследованию детских площадок в окрестностях набережной и многочасовым разговорам по телефону с подружками, оставленными на «большой земле».
Вечером она кормила девочек ужином, укладывала спать, наливала себе бокал красного вина и подолгу стояла у окна, как сейчас, чувствуя себя героиней средневекового романа, безропотно ожидающей господина и повелителя из очередного похода. В случае Венсана — из похода по барам богемной части города, где он часов до трех утра героически сражался с алкоголем. Состояние, в котором муж приползал домой, убивало надежды Моники хотя бы раз за день связно и обстоятельно поговорить о чем-то с человеком старше девяти лет.
Без особого успеха стараясь разглядеть в ситуации что-то положительное, Моника убеждала себя, что безудержное пьянство в компании местной творческой интеллигенции не оставляет Венсану времени и сил ухлестывать за женщинами. До нее доходили слухи, что муж зачастил на другой конец света не просто так, а ради прекрасных глаз какой-то бразильской актрисы, с которой познакомился на съемках. Отчасти Моника согласилась на переезд, чтобы разобраться в слухах на месте. Теперь она могла констатировать, что за все время их совместного пребывания в Рио ни на чем таком муж не попался. Не избалованные звездами мирового кино папарацци сопровождали его повсюду почтительной толпой и регулярно снимали шатающимся по ночным улицам Рио, но с женщиной — пока ни разу. Моника понимала, что ключевое слово — «пока». Вопрос заключался в том, сколько еще ее присутствие будет удерживать Венсана от глупостей, сколько шагов ей осталось до публичного унижения.
Положа руку на сердце Моника не могла сказать, что Венсан совсем не уделяет ей внимания. Время от времени она удостаивалась совместной прогулки вдоль пляжа Ипанема и ланча в одном из маленьких ресторанчиков на набережной. Но это случалось только тогда, когда хотел он, с точки зрения Моники — слишком редко. Венсан не видел необходимости приглашать жену куда-то по вечерам, знакомить со своими новыми приятелями и приятельницами. Моника не настаивала: люди, которых муж считал интересными, ее никогда не вдохновляли, да и какое мнение она могла составить о них по болтовне на португальском? Она знала, что Венсан одинаково взбесится, и если все за столом почувствуют себя обязанными говорить по-английски, и если она будет сидеть в углу надутой немой куклой.
В ней зрело и закипало раздражение от того, что Венсан продолжает наслаждаться свободой и живет той жизнью, к которой привык, не принимая во внимание, что жена такой возможности лишена. Это было нарушением конвенции. Моника согласилась сменить гостевой брак на что-то более традиционное при условии, что и Венсан изменит своим холостяцким повадкам. «Мне неинтересно знать, чем и с кем ты занят, пока я тебя не вижу, — сказала она. — Но у меня на глазах, будь добр, веди себя как порядочный муж. Когда ты со мной, ты должен быть со мной». Венсан солидно покивал, а в результате сделал то, чего на заре их романа обещал не делать никогда: запер ее дома, с детьми, у плиты, и ушел гулять.
Может быть, она сама допустила ошибку, слишком долго не решаясь озвучить свое недовольство жизнью в Бразилии. Щадила чувства Венсана, в глазах которого при одном упоминании этой страны загорался лихорадочный огонь. Он очень вдохновился примером Жерара Депардье, который мужественно выразил возмущение воцарившимся во Франции «бардаком» вообще и налоговой политикой в частности, сменив гражданство. Но, в отличие от старшего товарища по актерскому цеху, Кассель подумывал не просто стать бразильцем по документам, а действительно уехать в Рио навсегда и открыть там ресторан. В интервью бразильскому изданию Моника, как верная жена-соратница, сказала, что и она почтет за честь стать местной гражданкой. На самом деле от такой перспективы ее бросало в холодный пот.
Она дорого бы дала, чтобы прямо сейчас оказаться в одном из городов своего сакрального треугольника: в Риме, Париже или Лондоне. «Рим — мое эмоциональное убежище, — объясняет актриса любовь к трем столицам. — Я чувствую себя настолько безопасно, что решилась родить там детей, хотя в итальянскую систему здравоохранения, кажется, больше не верит никто, кроме меня. В Лондон я езжу за дозой эксцентрики и творческого безумия. А Париж — это город обновления и самореализации. Там хорошо начинать новый цикл жизни».
Моника отдавала себе отчет в том, что ее отъезд из Рио будет равнозначен просьбе о разводе. Но она устала. Ждать Венсана из его ночных загулов, подозревать, сомневаться, принюхиваться к его одежде, с замиранием сердца каждое утро пролистывать таблоиды на стойках в магазинах… Она заслуживала лучшего отношения и знала не одного мужчину, который был бы счастлив окружить ее вниманием и заботой. Возможно, и правда пришло время закончить эту главу биографии и начать писать новую?
Элегантность и ее роль в браке
Хлопнула дверь, раздались нетвердые шаги — в гостиную ввалился Венсан, пахнущий ромом и жаркими влажными тропическими сумерками.— Салют. Что не спишь?
— Мужа жду.
— Муж пришел. — Венсан потряс разлохмаченной головой, словно пытаясь соединить четырех плавающих перед глазами Моник в одну. — Пойдем ложиться?
— Пойдем разговаривать. — Моника поймала его за рукав. — Я сделаю тебе кофе, животное.
— Давай завтра, — умоляющим голосом сказал Венсан, который, очевидно, посчитал слово «животное» за комплимент.
— Завтра может быть поздно.
— Избавь меня от душеспасительных бесед. — Он все-таки приплелся за ней в кухню и разлегся во всю длину на диванчике, заложив руки за голову. — Я уже слышал, что тебе скучно. Но это пройдет, как только ты выучишь язык.
— Да не хочу я учить язык! — закричала Моника. — Я знаю три, мне достаточно! Разве ты за все время, что мы вместе, выучил итальянский? Почему я должна забивать себе голову ненужными знаниями из-за того, что ты влюблен в Бразилию? Это твой пунктик, не мой. А что мне делать, если завтра ты влюбишься в Китай?
— Хорошо, — милостиво разрешил Венсан. — Не хочешь — не надо. Тогда на что ты жалуешься?
— Мы договорились, что не станем ограничивать свободу друг друга. Но я больше не чувствую себя свободной. Кто дал тебе право указывать, как и где мне жить? Кто дал тебе право меня использовать?
— От чего ты хочешь быть свободной? — Он сел и запустил руки в волосы, собираясь с мыслями. — От материнства? Ты мечтала проводить все время с девочками — пожалуйста. Я хотел, чтобы они перестали считать домом гостиничные номера и салоны самолетов. Знаешь, что мне сказала Дева? Она не собирается становиться актрисой, когда вырастет, потому что ей не нравится жить перекати-полем, как мы. Здесь у нее появилось ощущение стабильности, друзья, увлечения…
— Все то же самое у нее есть во Франции. Но там и я не ощущаю себя лишней, вырванной из жизни. Не нужно прикрывать желание следовать своим прихотям интересами детей, Венсан. Здешний воздух слишком сильно бьет тебе в голову, ты теряешь стыд. Я не желаю, чтобы в один прекрасный день мы с девочками оказались в центре скандала.
— В чем конкретно ты меня обвиняешь? — ощетинился Венсан.
Моника взяла небольшую паузу. Медленно налила в чашку кофе, поставила перед мужем. Она понимала: их будущее, вполне возможно, зависит от того, что она скажет сейчас.
— Я старалась быть реалисткой, подходить к нашему браку прагматично. Страсть не может длиться вечно, более того, нет ничего менее надежного. Я по опыту знаю, что женщина склонна пылать страстью к самому недостойному мужчине из всех, что ей встречались.
— Мерси боку.
— Не ерничай, я не о тебе. Я верила, нас связывает нечто более глубокое, чем страсть, более важное, чем физическая верность. Доверие. Уважение. Элегантность.
— Тебе нравился покрой моих костюмов?
— Матерь Божья! — Моника пощелкала пальцами, вспоминая ускользнувшее слово. — Мне наплевать на твои костюмы! Я говорю о том, как мы видим мир и как мир видит нас.
— Достоинство? — предложил Венсан.
— И это тоже. Раньше, когда мы были вместе, каждый момент казался наполненным жизнью до краев, прекрасным, и ничто другое не имело значения. Я ничего не боялась, потому что знала, что ты со мной, даже если ты далеко.
Она коротко вздохнула, словно после долгого забега пересекла невидимую финишную черту.
— Я больше этого не чувствую. И ты ведешь себя так, словно я вот-вот стану — если уже не стала — тебе в тягость. Не лучше ли это прекратить, пока мы еще можем сохранить, как ты справедливо заметил, достоинство?
— Так-так. — В глазах Венсана появился хищный блеск. — У тебя кто-то появился? Тот азербайджанец, который развлекал тебя в Турции?
Слухи о романе Моники с азербайджанским олигархом Тельманом Исмаиловым — по крайней мере об увлечении 56-летнего бизнесмена прекрасной итальянкой — впервые разбежались по свету почти четыре года назад, когда актриса приняла приглашение на открытие его отеля в Анталии и замечательно провела там время.
— Не будь смешным. Знаешь, все годы нашего брака я ловила себя на мысли: «Сколько счастья нам отпущено?» Я никогда не верила, что можно продлить отношения, устанавливая какие-то правила, границы и заборы, никогда не требовала этого от тебя. Мы жили одним днем, запрещая себе думать, что будет завтра. Может быть, благодаря этому между нами все еще осталась какая-то магия, Венсан, и я бы очень хотела ее сохранить. Было бы обидно скатиться в мещанские разборки, взаимные претензии, ненависть…
— Я понял. Что ты думаешь делать?
— Лететь с девочками в Париж. Ты с нами?
Моника замерла в ожидании ответа. Фактически она спросила мужа, готов ли он бороться за их брак. Венсан залпом допил остывший кофе, выудил из кармана джинсов мятую пачку сигарет, долго прикуривал. После паузы, которая показалась бесконечной, поднял глаза на жену и отрицательно помотал головой.
На следующий день Моника распустила прислугу, собрала вещи и улетела во Францию. Венсан остался в Бразилии до середины августа: они договорились, что он перехватит девочек в Биаррице, когда Моника уедет сниматься к Кустурице в Боснию. «Мы решили развести наши жизни, но любовь между нами остается, — говорит актриса. — Я уверена: что бы ни случилось, мы будем продолжать общаться и поддерживать друг друга во всем».
Будни и праздники свободной женщины
Сентябрь 2013 года. ПарижМоника задумчиво смотрела в открытый чемодан, гадая, имеет ли смысл его разбирать. Она недавно вернулась из Боснии и должна была заехать в Турцию, прежде чем приступать к поискам нового жилья в Париже. Апартаменты, которые они делили с Венсаном, актриса выставила на продажу. В общем, переездов с учетом съемок в разных частях света ей предстояло немало.
Новая жизнь пока мало чем отличалась от старой: она работала, Венсан приглядывал за детьми. Монику это немного тревожило. Как другие женщины переживают развод? Наверное, нужно произвести переоценку ценностей, открыть в себе какие-то новые грани: начать сниматься в комедиях, например. Предстать перед публикой не трагическим темным ангелом, а красивой жизнерадостной идиоткой.
Или заняться собой, сесть на диету, возобновить инъекции витамина B и походы в тренажерный зал? «Нет, нет и нет, — ужаснулась этой мысли Моника. — Уколы — может быть, хотя они ужасно болезненные. На фитнесе я всегда чувствую себя не женщиной, а машиной, голод переношу плохо. Ну и что, если я люблю поесть и выпить бокал-другой вина с друзьями? Когда знаешь меру, никаких диет не нужно! Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на добровольные мучения».
Так что же ей делать?
Моника подошла к зеркалу, внимательно вгляделась в свое отражение. Красивая.
— А зачем что-то менять? — спросила она вслух.
«Сейчас я в мире с самой собой, мне нравится женщина, которой я стала, — говорит актриса. — Пока я рожала и воспитывала детей, у меня было девять лет на то, чтобы разобраться в себе. Я обнаружила, что я вовсе не такая независимая в поступках и суждениях, как думала. И дело даже не в муже, хотя любовь всегда делала меня слабой и, чего уж скрывать, глупой. Дело во мне. Я поняла, что могу дотянуться куда-то, куда раньше и не пыталась, стать более глубокой личностью и гораздо более интересной актрисой».
Может быть, что-то придется поменять, если в ее жизни снова появится мужчина. Моника усмехнулась. Ее по-прежнему влекло к типам сомнительного морального облика, которые заставляли переживать сильные эмоции, привносили в ее жизнь ощущение опасности. Вероятно, матери двоих детей такие кавалеры ни к чему, но с другими после неуправляемого, хищного Венсана она умрет со скуки. «Я благодарна мужчинам, которые выпихивали меня на ринг, — признается она. — Прижимая меня к канатам, они заставляли меня взглянуть в глаза моим слабостям и разозлиться достаточно, чтобы дать им бой».
А если мужчина не появится? Сможет ли она прожить без любви? Моника приподняла кончиками пальцев уголки губ, подарив зеркалу улыбку Арлекина. «А кто сказал, что без? У меня есть дети и та невероятная, жадная, первобытная любовь, которую я к ним испытываю. У меня есть любимая работа и моменты творчества, нет, творения. Если меня Божьей милостью минуют болезни, со всем этим я счастливо доживу до 150 лет, ежедневно попивая капучино и поедая пасту, а когда устану, спокойно умру во сне с ощущением, что не растратила себя на пустяки».
Моника Беллуччи
Полное имя: Моника Анна Мария Беллуччи
Родилась: 30 сентября 1964 года в Читта-ди-Кастелло (Умбрия, Италия)
Семья: муж — Венсан Кассель, актер; дочери — Дева (9 лет), Леони (3 года)
Образование: училась на юридическом факультете Университета Перуджи
Карьера: работала моделью агентства Elite. Дебютировала как актриса в итальянском телефильме «Жизнь с детьми» в 1990 году. Снималась в фильмах: «Дракула», «Братство волка», «Малена», «Необратимость», «Братья Гримм», «Сколько ты стоишь?», «Пристрели их», «Любовь: Инструкция по применению» и др.